Коррида как она есть (часть 2)

Продолжение отчета о испанской корриде одного из постоянных клиентов нашего агенства. Первую часть отчета Вы можете прочитать здесь.

«Ну уж нет, спасибо»,— говорит 27-летняя Мария Луиза Мартинес, которая не хочет относиться к этому большинству. «Мне стыдно за мою страну»,— говорит она. когда узнает, что король Хуан Карлос присутствовал вчера на корриде. Мария Луиза — член правления общества охраны животных, которое требует отмены боя быков. «Жестокость не может быть ни искусством, ни культурой» — это подпись к плакату организации, на котором изображены потоки крови, текущие с арены.

Мы встречаемся с Марией Луизой на ее рабочем месте вблизи станции метро, откуда в марте прошлого года двадцать активистов общества отправились в храм корриды Лас-Вентас и привязали себя там к решетке входных ворот. Таким образом они выразили свой протест, но были избиты фанатиками боя быков. После этого члены организации получили анонимные посылки с двумя певчими птицами, у которых были свернуты шеи. «Это было предупреждение мафии, выступающей в защиту боя быков»,— считает Мария Луиза. Пятьсот сторонников привлекла на свою сторону организация во время последней акции протеста. Однако это довольно скромный результат для трехмиллионного города. «Люди безразличны. Если кто-то не ходит на корриду — это еще не значит, что он ее противник»,— замечает Мария Луиза. В будущем организация защиты животных намерена выступать против того, что государство предоставляет дотации корридам и аренам, за более разумное использование свободного времени в деревнях, за строгое соблюдение закона о недопущении детей до четырнадцати лет на корриду, который в последнее время не очень-то и соблюдается.

В Испании нет специальных законов в защиту животных, на которые могла бы опираться организация в своей деятельности. Несмотря на это, Мария Луиза настроена оптимистически. В 1992 году в Севилье состоялась всемирная выставка, а в Барселоне — Олимпиада. Взоры всего мира были направлены на Испанию. «И тогда,— надеется Мария Луиза,— мы сможем избавиться от коррид». Но эти слова Марии Луизы совсем не пугают Валентина Муньеса, управляющего ганадерией в Конча-Навар-ро. «Испания без корриды? — спрашивает он недоверчиво.— Невозможно представить!» Вместе с Валентином Муньесом на его «джипе» мы трясемся по пастбищам. Под черно-синим небом на четырех сотнях гектаров пасутся около 500 коров и быков. За четыре года пребывания на ферме бык наедает приблизительно 500 килограммов веса. Такой бык стоит около миллиона песет (двенадцать тысяч франков). Только в этом сезоне ферма Конча-Наварро поставила на арены Испании 24 быка. На столько же быков уже заключен контракт.
При таком объеме выпуска продукции эта ферма относится к самым маленьким ганадериям. Каждый год 24 тысячи быков умирают на аренах Испании на четырех тысячах коррид.

Во время одной корриды три матадора убивают, как правило, по два быка.

В стаде бык ведет себя спокойно. Только когда он один, он может напасть. И моя красная футболка не выводит его из себя. Быки не различают цветов.

После осмотра фермы — знакомство с тореро. Мы встречаемся с Лусио Саидино в рабочем квартале Мадрида. Мы видели его на корриде в Лас-Веи-тас. Он был самым молодым (ему 23 года), самым неопытным из трех матадоров, но, несмотря на это, заслужил восторженные аплодисменты. Те приемы тавромахии, которые он продемонстрировал с быком Вуенхумор, привели публику в полный восторг. «Оле!» — неистовствовали трибуны. Когда Лусио покинул арену, его окружили подростки, умоляющие об автографе.

Лусио — приятной внешности молодой человек, интеллигентный и общительный. Он часто смеется, при этом улыбка его приятная, открытая и выразительная. Но я не могу отвести взгляд от его правого глаза. Он всегда смотрит в одном направлении и как-то мимо меня. Он говорит, что любит быков и не может понять, почему мы в этом сомневаемся. «Я знаю, что вы, европейцы, имеете другие представления,— соглашается он.— Но когда я приезжаю в другую страну, я пытаюсь вникнуть в культуру этой страны, только тогда я начинаю ее понимать».

Я снова гляжу на его правый глаз. Он по-прежнему смотрит мимо меня. Это стеклянный глаз. Свой правый глаз он потерял в 2014 году во время корриды в Севилье. Тогда он был еще только кандидатом в матадоры.

С начала века около 20 известных матадоров сложили свои головы на арене, и более ста безызвестных погибли во время деревенских праздников. В 2011 году бык всадил свой рог в бедро Франсиско Ривера. Матадор погиб от сердечного приступа по дороге — в больницу. А в 2012 году смертельно раненный бык попал рогом прямо в сердце матадора Хосе Куберо. Он был близким другом Лусио Саидино и погиб в возрасте 21 года.

В то время как камердинер в номере отеля заплетает Лусио косичку — символ матадора,— боевые быки томятся в узких стойлах, где теснота и темнота пробуждают в них злобу и агрессивность.
Тринадцать тысяч мест «пласа де торос» 1 в Кастеллон де ла План больше чем наполовину заполнены любителями ночных коррид. В отличие от Лас-Вентас здесь все знают друг друга. Перебрасываются острыми шуточками.
Это настроение передалось и мне. Мне нравится, когда собравшийся с силами бык выбегает на арену, показывая всем своим видом, что не потерпит чьего-либо присутствия на собственном пути. Матадор, прекрасно маневрируя, подкарауливает быка и дразнит его своим плащом, выполняя при этом различные фигуры. И я ненавижу неуклюжих пикадоров, которые втыкают свои пики в загривок быка до тех пор, пока не потечет кровь. Я вижу, что бандерильеро работают ловко и смело, но вместе с тем я вижу, что эта ловкая и смелая работа направлена на то, чтобы причинить зверю как можно больше страданий.
Далее мы отправляемся в Национальную школу тавромахии в Мадриде. Эта самая популярная в стране школа, готовящая тореро. Школа и маленькая арена при ней расположены в Каса де Кампо, в самом большом парке отдыха Мадрида.

Сто тридцать учеников в возрасте от девяти до двадцати лет изучают здесь вместе с общеобразовательными предметами приемы тавромахии. Одиннадцатилетний Иван изображает быка, подставляя к своей голове бычьи рога. «Я прихожу сюда каждый день,— говорит он.— Я хочу стать великим матадором». Иван происходит, как и многие подрастающие тореро, из бедных слоев. Таких, как он, магически притягивает образ матадора, окруженный сиянием и поклонением. В стране 20 процентов безработных, и у них очень мало шансов пробиться наверх.

Двадцатидвухлетняя Сесилия из Памплоны подкарауливает Ивана с плащом. Она сейчас единственная девушка в этой школе, но не первый матадор женского пола. Время от времени и женщины овладевают этой профессией. Длительность обучения зависит от желания и таланта учащихся. «За два-три года решается, из кого действительно получится хороший матадор»,— говорит Мануэль Мартинес. Ему шестьдесят два года, он старый знаток тавромахии и страстный любитель корриды. Сначала он был адвокатом, затем стал критиком, специализировавшимся на корридах. Пятнадцать из самых известных сейчас матадоров закончили эту школу. Известный идол корриды Хосеито учился здесь, а также Куберо, который в десять лет поступил в школу, в семнадцать — стал матадором, а в двадцать один — погиб.

По регламенту коррида длится не более двадцати минут, потому что через полчаса боя зверь начал бы понимать, что он что-то делает неправильно, что он должен нападать не на плащ и не на приманку, а на человека, который стоит за всем этим. Тогда начался бы поединок, в котором матадор едва ли бы имел шанс на успех.

Наша третья коррида. Мигель Ваес «Литри» (19 лет) и Рафи Камино (18 лет) выступают в Лас-Вентас. Оба элегантны, оба сыновья знаменитых матадоров, которые уже вышли из игры.Оба они еще только начинающие тореро, а новички должны быть отважными, идти на любой риск. Им необходимо обратить на себя внимание, чтобы как можно быстрее из рядовых тореро перейти в матадоры.

«Литри» принял стойку перед быком и дразнит его движениями мулеты. Бык бросается вперед, но «Литри» обводит его вокруг себя. «Оле!» — вопль восторга и одобрения 23 тысяч зрителей. «Литри» поворачивается на 180 градусов. Бык уже несется на него. «Оле!» — неистовствуют трибуны. Еще раз! Голубые и белые бандерильи. Багряные мулеты. Розовая одежда. Все краски смешались в одну пеструю картину. «Оле!» Кровь на боках быка. Черная шкура. Пыль арены и дым сигар.

«Литри» падает на колени. Двадцать три тысячи зрителей затаили дыхание. Рывок мулеты. Бык наступает. «Литри» обводит его вокруг себя. В единый хор сливается «Оле!». И снова бык приближается. Кровь и пот, сладкий запах дезодоранта. И еще раз! Необузданная сила вся вложена в движение плаща. Люди вскакивают со своих мест. «Оле!» — звучит одновременно тысячами голосов. Топот, кровь, пыль. Снова и снова!

Я тоже вскочил. До меня дошло, чем это может кончиться. Сила, власть, краски. Эрнест Хемингуэй и Федерико Гарсиа Лорка. Одинокий тореро и коллективная воля трибун. Внезапно оглушающий вопль ужаса 23-тысячной толпы. Поднимаясь, «Литри» споткнулся. Бык совсем рядом. Рогами отбрасывает его в сторону. И тут же — опять над ним: забивает его рогами. Тореро спешат со своими плащами на помощь.

Через две минуты «Литри» уже стоит с обнаженной шпагой перед быком. Он, видимо, не ранен. Стоит босиком, туфли он потерял. Он играет с судьбой не на шутку, убегает, бык преследует его. Но «Литри» не удается нанести удар между лопатками быка, попасть в его смертельную точку. Силы на исходе. Он вонзает шпагу в бок быка. Кровь из раны бьет ключом, теплая темно-красная кровь. «Литри» делает новую попытку. Его одежда разорвана. Он снова не может убить быка. Новая рана. Новая кровь.

Бой быков вошел в кровь и плоть испанцев. Я знаю об этом. Это часть испанской культуры. Конечно. Знатоки тавромахии считают корриду искусством, которое нам, славянам, никогда не понять..